Средние века. Гезлёв (в русской транскриптции Козлов). Ворота Крымского ханства.

На территории Евпатории в продолжении времени от античных времен до средневековья постоянно сущестовал морской порт, о чем свидетельствуют археологические раскопки. Но следующим этапом развития античной Керкинитиды, подробно описанным в истории, будет Гезлёв.

Подробного описания поселения или города на месте погибшей Керкинитиды на данном этапе пока не обнаружено. Но существуют косвенные подтверждения различных авторов того времени о том, что в этом месте Крыма существовало какое-то поселение.

Византийская империя считала себя наследницей всех земель в Крыму. Роль форпоста в Крыму Византия отвела Херсонесу. Вновь оказавшись на подъеме исторического развития херсонеситы отстраивают Керкинитиду. Арабский писатель X века Ибн-Росте упоминает о расположении в этой части крымского полуострова "румской (византийской) пристани Карх (переиначенное "Керкинитида")".

Портоланы, средневековые лоции Черного моря XI - XV веков, так же указывают на сущестование поселения на месте Керкинитиды. В портолане 1318 г. генуэзского картографа Пьетро Весконте район современной Евпатории носит название Saline de Crichiniri. На карте 1367 года венецианцев Франческо и Доминико Пицигани зафиксировано название Crirenicichi. А на карте 1351 года неизвестного автора итальянской картографической школы этот район назван Crirechiniti. Все эти названия являются производными от античного названия Евпатории - Керкинитиды.

На морских картах XI - XV веков часто встречается слово Saline. Им отмечены места от Дуная до Инкермана, в том числе и в районе Евпатории. Названия переводится как "соль", "соледобыча". На других картах средневековья этим словом отмечено место в районе нынешнего озера Сасык-Сиваш, где и сейчас добывается соль.

В конце IX - начале XI веков в районе Керкинитиды появлялись выходцы из Киевской Руси, в Xвеке - печенеги, в середине XI века - половцы, которые были хозяевами этих земель до XIII века.

В 1223 году в Крым вторгаются кочевые племена татаро-монголов. Но они опасаются прибрежных берегов, и строят свою столицу - Бахчисарай - в предгорье Крымских гор. А с другой стороны Черного моря потомки Эртогрула, предводителя одного из племен, образовавших в последствии Османскую империю, продолжал захватывать все новые и новые земли.

В 1475 году турецкий флот подошел к Крымскому полуострову. Были захвачены города-крепости Кафа, Сурож, Горзувиты, Чембало. По всему побережью были размещены турецкие гарнизоны, а крымские ханы, потомки монгол, стали покорными вассалами турецкого султана. С этих времен Крымский хан назначался турецким султаном в Стамбуле. Гезлев, в котором располагалась (и в наше время располагается тоже) крупнейшая в Крыму мечеть Джума-Джами, первым встречал вновь назначенного крымского хана, который обнародовал в мечети Джума-Джами свой указ и расписывался в специальном акте. Этот порядок наследования просуществовал вплоть до последнего крымского хана.

Существуют разные версии о происхождении названия "ГЕЗЛЕВ" - в переводе означающего "сто глаз", "дом ста глаз". По одной из них название Гезлю-Эв получило селение, в котором было много домов с отверстием для света наверху дома. По другой - из-за множества огней, зажигаемых в домах и видных далеко в море и в степи. По третей - "сто глаз" - наблюдательный пост, коим и являлся Гезлев для турецкого султана.

В центре города стояла обнесенная стеной крепость с воротами, башнями, рвом, за которым находились жилые кварталы разноязыкого населения. Крепостная стена имела внушительный вид: 6-8 метров в высоту ("на два человеческих роста от фундамента"), 3-5 метров в ширину, сложенная из бута и ракушечника, с выступами и ружейными амбразурами-бойницами. Строили ее по указу турецкого султана много лет

Э. Челеби восхищенно рассказывал об этой крепости: "Со всех сторон крепости высятся двадцать четыре могучих четырехугольного бастиона, покрытых красной черепицей, а расстояния между ними достигают ста пятидесяти аршинных шагов. Эта огромная боевая крепость, в форме пятиугольника, замечательно украшенная и устроенная, сооружена из тесаного камня на равнинном морском побережье. Она имеет пять крепких, мощных новых железных ворот". Тому, кто решит обойти крепостную стену по периметру, придется прошагать почти три километра (3400 шагов). Ворота пристани, или Портовые ворота, находились близ моря, они были украшены изображением человеческой головы с сильно удлиненным черепом. Рядом, на таможне, "со всех приходящих судов" брали пошлину в казну падишаха. С запада в крепость вели Лошадиные ворота (расположены на перекрестке нынешних улиц Демышева т Пионерской, где установлены символические ворота), настолько узкие, что даже арба не могла в них протиснуться, и входили в них лишь "пешие да конные". Позднее эти ворота назовут Упорными. На север смотрели Ворота Белого муллы с проходом-калиткой. Над нею красовалось изображение человеческого живота. "Всю воду жизни в этот город ввозят через эти ворота... на больших повозках вбочках", - пишет средневековый путешественник. Далее па восток располагались Ворота дровяного базара (расположены на пересечении нынешних улиц Караева и Караимской, восстанавливаются в прежднем виде) с башней, их украшало изображение двух грудей над маленькой калиткой. К базару, заваленному дровами для топки и отменным строительным лесом, выходили узкие улочки двух мусульманских, двух цыганских и большого армянского посадов. Последние, Земляные ворота, усиленные большой башней, украшала тамга Гиреев, символ ханской власти в Крыму. По преданию, все ворота были соединены системой подземных ходов с другими частями города, а в центре крепости возвышалась цитадель, выстроенная из камня. Окружность ее составляла 300 шагов. Здесь располагались склады и тюрьма. Как рассказывают легенды, в трехэтажной башне цитадели казнили преступников, за что и называли ее кровавой - "Канлы-Куле".

В крепости постоянно находился трехтысячный турецкий гарнизон. "Изумительные пушки, обращенные жерлами на порт", всегда были готовы к отражению набега. Комендант крепости после вечерней молитвы запирал все ворота, а по пятницам, в день рождения Пророка, украшал бойницы знаменами.

Гёзлёв ничем не отличался от большинства средневековых городов. Он был разделен на две части - торгово-ремесленную и жилую. Возле Восточных ворот, в окрестностях ханской мечети Джума-Джами, располагались купеческие лавки, постоялые дворы, кофейни, кузнечные, слесарные, обувные, шорные, лудильные, жестяные, столярные мастерские, изделия которых шли, в основном, на внешний рынок, в Турцию. В городе было больше десятка "ханов" (постоялых дворов), три из которых походили на миниатюрные крепости. Эти двухэтажные гостиницы имели более двухсот комнат, железные ворота, привратников у входа и на крыше, "которые не пропустят кого попало". Все "ханы" были заполнены приезжими купцами.

В XVII веке в Гёзлёве насчитывалось "семь источников живой воды, подобной очищающему напитку". Ее давали знаменитые Гёзлёвские фонтаны. Из глубоких колодцев северо-западной части города по трубам вода сначала поступала в резервуары-бассейны, а затем, по свидетельству П. С. Палласа, "лошадиной тягой" подавалась в фонтаны. "Прекрасные мастера провели воду в город, - писал Э. Челеби, - и воды текут... в ханы, мечети и бани, и все богачи и нищие, и прочие божий твари ее пьют. Благодаря крупным пожертвованиям все городские источники находятся под бдительным надзором, и нет возможности их порчи и ущерба". Круглые керамические трубы водопровода положены были в каменном канале, облиты известью и очень крепко склеены.

Истинным центром любого средневекового города всегда бывала торговая площадь. Выгодное географическое положение Гёзлёва - между портом, который мог принимать по тысяче судов, и хлебородной степью - способствовало быстрому превращению его в богатый, процветающий центр торговли. Город окружали бесконечные ряды ветряных мельниц, и торговля мукой шла бойко. В гавани на рейде собирались легкие купеческие фелюги. Между ними сновали сотни легких лодок. Из Турции сюда привозили дорогие ткани, парфюмерию, нитки, мыло, свежие и сушеные фрукты, оливки, кофе, табак, мед, пряности, посуду. А увозили кожу тончайшей выделки, соль "несравненного вкуса", бараньи шкуры, шерстяные бурки, верблюжий войлок, лук, масло, зерно, сушеную и вяленую рыбу.

Возле самой пристани был в Гёзлёве еще один рынок - невольничий. Рядом с табунами верховых лошадей и могучими волами, среди изысканных товаров европейских мастеров и пес¬трых азиатских поделок продавались люди - "ясырь". Девушки и юноши, старики и женщины с младенцами на руках сидели в площадной пыли среди нечистот, стояли группами или ходили гуськом, соединенные одной цепью. Работорговцы и рабовладельцы громко, по-восточному торговались, щупали мускулы, груди, звенели золотыми и серебряными монетами. Торг людьми составлял главную статью дохода крымских феодалов. В некоторые года в Гезлёве продавали до 50-60 тысяч невольников.

М. Литвин, побывавший в Крыму в 1542-1543 годах, рассказывает в трактате "О нравах татар, литовцев и москвитян": "Этих несчастных ведут на многолюдную рыночную площадь группами, построенными наподобие отлетающих журавлей и по десять вместе связанных за шеи, и продают их десятками сразу, с аукциона, причем торговец, чтобы повысить цену, громогласно возвещает, что это новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные".

Рабов грузили в трюмы кораблей и увозили за море - в Турцию, на Ближний Восток, где их "за большую цену покупали чужеземные купцы, чтобы продать... сарацинам, персам, индусам, арабам..." Кого-то отправляли на галеры, кого-то на строительство очередного дворца (кстати, многочисленные сооружения Гёзлёва тоже были построены рабами). Красивые девушки и дети могли попасть в гарем богача, даже самого султана.

Правда, время от времени на легких лодочках – "чайках" - налетал на порт лихой отряд запорожских казаков и отбивал невольников. В XVI веке черноморские походы казаков были обычным явлением. В 1575 году гетман князь Богдан Михайлович Ружицкий со своим войском высадился в Гёзлёве, захватил и разграбил город. В тот поход и в Константинополе взяли казаки "многие корысти". Между 1577 и 1581 годами запорожцы во главе с войсковым писарем Богуславцем серьезно потрепали турецкий гарнизон в Гёзлёве. В 1588 году полторы тысячи казаков напали на крепость снова. Через 10 лет атаман Захар Кулага привел к стенам Гёзлёва отряд в 800 человек. Казаки сначала дерзко захватили турецкий корабль и, высадившись ночью на берег, напали па город: освободили невольников, разграбили торговые лавки. В течение всего XVII века удачные походы запорожцев повторялись почти каждые десять лет. Подвижные казацкие отряды на суше, легкие быстрые лодки "чайки" - на море наводили ужас на крепостной гарнизон. Современный турецкий историк так оценивал морские походы казаков: "Можно смело сказать, что во всем свете не найдется людей более смелых ...Опытные в морском деле люди рассказывают, что эта голь казацкая своей ловкостью и отвагой в морских битвах страшнее всякого врага".

Постепенно Гёзлёв превратился в ремесленный город, который вел "знатнейшую торговлю". "Всего внутри и вне Гёзлёва, - свидетельствовал Э. Челеби, - 670 лавок. Чего ни пожелаешь из бесценных товаров, парчи или шелка со всего света - все это можно найти здесь". В городе было две с половиной тысячи домов, большей частью каменных, множество красивых мечетей, несколько караимских кенас, христианский храм, сотни лавок различного назначения, фабрики, несколько десятков кофеен, пять бань. Бани заслужили особого хвалебного слова турецкого путешественника: "Их здания, воздух и вода очень приятны, это радующие сердце светлые бани, услада души". В XVII веке в Гёэлёве было два медресе – "пристанищ ученых-толкователей", пять школ для юношей и три текие дервишей, "из рода носящих рубище, мужей затворничества и экстаза". Славен был этот город и своими буза-хане, которых насчитывалось больше двух десятков. В них продавали хмельной напиток из перебродившего проса - бузу, "чистейшую, прошедшую через искусные руки, темную и вкусную, как костный мозг". Город жил богато и весело. "Лица людей, - отметил Челеби, - в основном румяные". В 1593 году хан Гази-Гирей даже чеканил здесь монету и намеривался перене¬сти в Гёзлёв столицу, да не успел: лишился престола.

Жилые кварталы города застраивались хаотично, потому и походили на замысловатый лабиринт со множеством кривых и темных улочек, тупиковых переулков, сплошных стен - дувалов. Имелось в этой хаотичности свое преимущество: чужаку нелегко было разобраться в их переплетениях, а от воров и грабителей многие улицы имели ворота, которые жители запирали на ночь. Внешне непритязательные, даже угрюмо-неприветливые строения укрывали за высокими заборами и глухими стенами веселую игру красок цветных окон-витражей, изящной, затейливой резьбы по дереву и камню, филигранной росписи стен. Вся жизнь обитателя восточного города протекала в скрытом от чужих глаз дворе, в изолированном от улицы доме. Двухэтажные каменные жилые дома горожан сред¬него достатка состояли, как правило, из трех просторных комнат, расположенных буквой "Г". В нижнем, обычно полуподвальном этаже, располагались хозяйственные помещения (сарай, кухня, погреб), в верхнем - жилые комнаты. Комнаты со двора опоясывала деревянная галерея или терраса. Ее ярко разукрашенный карниз защищал от палящего летнего солнца. В холодное время дома отапливались при помощи жаровен. В них почти не было мебели: вдоль стен низкие диваны со множеством ярких подушек, на уровне оконных перемычек - деревянные полки для домашней утвари. В центре мог стоять маленький переносной столик "курсе". Пол устилали циновки, войлочные кошмы, дорогие ковры - по достатку хозяина. Но даже в бедном доме всегда была одна самая нарядная комната - в ней принимали гостей.

Обширный двор с колодцем и хлебной печью служил продолжением дома. Вымощенный каменными плитами, засаженный тенистыми деревьями и виноградными лозами, он сосредоточивал всю жизнь семьи с утра до вечера, особенно в теплое время года. Общественные здания - кофейни, торговые лавки - порою расширяли свою территорию за счет пристройки открытых галерей во втором этаже. Такая галерея, опираясь на резные деревянные или камен¬ные столбы, не сужала и без того по-восточному узенькие улицы, но вмещала разноязыкую и пеструю толпу местных жителей, приезжих торговцев, любознательных путешественников.


(По материалам книги Д. Тарасенко "Евпатория 2500")